Дорогой Гильденстерн (Розенкранц?).
Мне кажется, я опять забыл твое (свое?) имя, но это не слишком важно в данном временном отрезке. Я бы даже сказал, что это не имеет никакого значение и - более того! - совершенно бесполезно.
Если рассуждать, как мы рассуждали до этого, - а мы, мой дорогой Гильденстерн, рассуждали, мне казалось, предостаточно - то нам удобнее держаться вместе. Сам посуди, когда ты помнишь два имени, это значит, что и людей должно быть не один, не три, а, ровнехонько, два, все сходится. Хотя, конечно, если допустить некоторую откровенность в наш с тобой диалог, - я бы даже сказал, монолог, чтобы быть точным - то я вынужден буду признать, что я испытываю то ощущение, которое рождается у людей под воздействием отсутствия других людей, к которым испытываешь привычку. Я надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно, четко и понятно, чтобы ты, мой дорогой Розенкранц, обратил на мое скромное письмо некоторое внимание и прекратил заниматься дурью.
Я питаю искреннюю надежду на то, что ты не вляпался в какую-нибудь грязную историю. Сейчас такое время, сам понимаешь, что грязные истории буквально валяются на каждом шагу и хватают тебя за ноги. Как вижу, что ты сейчас смотришь себе под ноги: ты не меняешься. Я думаю, даже если бы мы преодолели старость, - хотя, будем смотреть на жизнь трезво, ее нельзя преодолеть - то ты бы по-прежнему смотрел на мир своими наивными, растерянными глазами. Я никогда не говорил, но да, у тебя очень невинный вид, я не понимаю, как мужчина в твоем возрасте может выглядеть так, это, в конце концов, просто неприлично, но не стоит об этом.
Я наивно верю, что ты напишешь мне ответ. Но, знаешь ли, ты сделаешь мне приятное, – можно сказать, настроишь на благодарный лад – если придешь лично сам. Я не имею ни малейшего понятия, где тебя носит, и это, повторю начало письма, очень неудобно.
За сим – откланиваюсь, Розенкранц (Гильденстерн?).
читать дальше